Мое! — сказал Евгений грозно,
И шайка вся сокрылась вдруг;
Осталася во тьме морозной
Младая дева с ним сам-друг;
Онегин тихо увлекает
Татьяну в угол и слагает
Ее на шаткую скамью
И
клонит голову свою
К ней на плечо; вдруг Ольга входит,
За нею Ленский; свет блеснул,
Онегин руку замахнул,
И дико он очами бродит,
И незваных гостей бранит;
Татьяна чуть жива лежит.
Он много говорил, пил вино и курил дорогие сигары. К Песоцким часто, чуть ли не каждый день, приезжали барышни-соседки, которые вместе с Таней играли на рояле и пели; иногда приезжал молодой человек, сосед, хорошо игравший на скрипке. Коврин слушал музыку и пение с жадностью и изнемогал от них, и последнее выражалось физически тем, что у него слипались глаза и
клонило голову набок.
Как беден наш язык: хочу и не могу!..
Не передать того ни другу, ни врагу,
Что буйствует в груди прозрачною волною:
Напрасно вечное томление сердец!
И
клонит голову маститую мудрец
Пред этой ложью роковою.
Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук
Хватает на лету и закрепляет вдруг
И темный бред души и трав неясный запах.
Неточные совпадения
Бросив лопату, он сел к низкому хворостяному забору и посадил девочку на колени. Страшно усталая, она пыталась еще прибавить кое-какие подробности, но жара, волнение и слабость
клонили ее в сон. Глаза ее слипались,
голова опустилась на твердое отцовское плечо, мгновение — и она унеслась бы в страну сновидений, как вдруг, обеспокоенная внезапным сомнением, Ассоль села прямо, с закрытыми глазами и, упираясь кулачками в жилет Лонгрена, громко сказала...
— Я не лгу никогда, — шептала, едва осиливая себя, старуха, — ты это знаешь. Солгу ли я теперь? Я грешница… грешница… — говорила она, сползая на колени перед Верой и
клоня седую
голову ей на грудь. — Прости и ты меня!..
Подумал, подумал и лег
головой на руки, обдумывая продолжение. Прошло с четверть часа, глаза у него стали мигать чаще. Его
клонил сон.
— Я малость сосну, господа, — заявил Веревкин, желая избавить стариков от своего присутствия; его давно уже
клонил мертвый сон, точно вместо
головы была насажена пудовая гиря.
Небо было покрыто тучами, меня
клонил сон и кружилось в
голове.
По временам меня
клонил сон, в глазах зеленело,
голова шла кругом, и я каждую минуту готова была упасть от утомления, но слабые стоны матери пробуждали меня, я вздрагивала, просыпалась на мгновение, а потом дремота опять одолевала меня.
Ну, а теперь совсем не то: ходит — набок
голову клонит, как словно кто обидел его или замысел какой на душе имеет; слова не вызовешь: все опостыло ему, опостыла даже и самая скворечница.
Вероятно, оттого, что я выбегал на улицу без шапки и калош, у меня поднялся сильный жар. Горело лицо, ломило ноги… Тяжелую
голову клонило к столу, а в мыслях было какое-то раздвоение, когда кажется, что за каждою мыслью в мозгу движется ее тень.
Гроза шумит и к бездне гонит
Свободы шаткую ладью,
Поэт клянет или хоть стонет,
А гражданин молчит и
клонитПод иго
голову свою.
Ее мать умерла не старая. Она была прекрасна, как богиня древнего мира. Медленны и величавы были все ее движения. Ее лицо было, как бы обвеяно грустными мечтами о чем-то навеки утраченном или о чем-то желанном и недостижимом. Уже на нем давно, предвещательница смерти, ложилась темная бледность. Казалось, что великая усталость
клонила к успокоению это прекрасное тело. Белые волосы между черными все заметнее становились на ее
голове, и странно было Елене думать, что ее мать скоро будет старухой…
Слётыш, материно молоко на губах не обсохло, а
клони перед ним седую
голову…
«Ниже тоненькой былиночки
Надо
голову клонить,
Чтоб на свете сиротиночке
Беспечально век прожить.
Не садовый мак, от дождя тяжелея, набок
клонит головку, тяжело склоняется на траву-мураву Алешина буйнá
голова.
Часы шли. Токарев непрерывно курил. Иногда ему казалось, что Сергей заснул, — из соседней комнаты доносилось мерное, спокойное дыхание. Но вскоре Сергей опять начинал ворочаться, и кровать под ним скрипела. Токарева сильно
клонило ко сну.
Голова опустилась, мысли стали мешаться. Вдруг он вздрогнул и быстро поднял
голову, — он ясно как будто почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд… Кругом все было по-прежнему. Из соседней комнаты доносилось храпение Сергея. На дворе светало.
Едва держась на ногах, долго он старался спрятать в карман захваченный на бегу нераскупоренный штоф водки — и потом хотел было кого-то начать звать, но язык его, после сплошной трехдневной работы, вдруг так сильно устал, что как прилип к гортани, так и не хочет шевелиться. Но и этого мало, — и ноги Сафроныча оказались не исправнее языка, и они так же не хотели идти, как язык отказывался разговаривать, да и весь он стал никуда не годен: и глаза не видят, и уши его не слышат, и только
голову ко сну
клонит.
Через
голову Лаева с криком пролетает большой петух. Лаев глубоко вздыхает и, безнадежно махнув рукой, садится на камень. Душа у него горит от жажды, глаза слипаются,
голову клонит вниз… Проходит минут пять, десять, наконец, двадцать, а Козявкин всё еще возится с курами.
Доктор Берто молча кивнул
головой, видимо, ожидая конца этого предисловия и угадывая, к чему
клонит его собеседник.
Разве не низко
клонили мы
головы свои и самому ему, и вам, господам честным?